Урюу, одиночество., Рюукен, синий цвет.,Оба, "день клонится к закату".У Исиды-младшего отличный почерк, поэтому, несмотря на малохудожественный стиль, ему всегда ставят отличную оценку за сочинения. И несмотря на ту же малохудожественность, он никогда не испытывает проблемы с рассуждением на заданную тему - будь то "августовская луна" или "следы на песке", или просто - "мировое сообщество". Но сегодня ручка не торопится заполнить столбцы тетради иероглифами, а Исида Урью то встает, то снова садится, то недовольно грызет карандаш, то начинает писать, то стирает написанное... Тема нынешнего сочинения - одиночество.
Исида Рюкен в своем кабинете аккуратно заполняет историю болезни Акаино Каэде, живущей в третьем доме напротив кладбища, сорока шести лет, открытый перелом лучевой кости, множественные трещины, сотрясение мозга. Автомобильная авария, что поделаешь! За окном сгущаются сумерки, и небо - Каракура не столь большой город, чтоб неба толком не было видно - становится прозрачно-синим, и высокие ели отбрасывают синие тени на белый снег, а лампа - на белый халат доктора Рюкена. Впрочем, ему нет никакого дела до этой красоты. Он пишет историю болезни, а когда допишет - позвонит сыну. Он звонит сыну один раз в неделю, что позволяет тому сохранять самостоятельность, а доктору Исиде - не волноваться лишний раз.
А сын очередной раз пытается сформулировать, что же такое одиночество, если оно повсюду. Если даже среди - друзей? - нет, товарищей, он совершенно один. Один, уникальный, как последний в своем роде цветок или зверь, как последняя тасманийка, о которой вчера рассказывали на уроке Толерантности - Последний квинси. Но разве об этом напишешь в сочинении? Он все-таки не сэнсей, который не стеснялся рассказывать встречным и поперечным о пустых и проповедовать различение духов! Надо искать более обтекаемую, более приемлемую формулировку, надо! А то засмеют духовидцем, как болвана Куросаки...
Доктор Рюкен заканчивает сегодняшнюю работу и подходит к окну, любуясь на синие сумерки. Странно, он думал, день еще только клонится к закату... Впрочем, зимние дни вообще коротки. Синие сумерки... Это звучало как фраза из занудных хэйанских стихов или название современного романа, а ему отчего-то вспоминается покойный дурак Сокен с его идеологией квинси. "Белый цвет - чистота души, помыслов и устремлений, очищение злого, вера в Истинное, искренность; Синий цвет - безжалостность к врагу, самоотречение, одиночество во имя Истины, благородная смерть". Что ж, все правильно - белое младшим, синее старшим, так, старый дурак, ты судил, что ли? Впрочем, какая разница, если квинси все равно не станет с его смертью, Урью не в счет, он недоучка.
У звонка на мобильном - неприятная, ввинчивающаяся в висок мелодия. Это звонит Рюкен: каков разговор, таков и звонок - рассуждает Урью. А ввинтиться в висок и выгрызть мозг и печень - в этом с Рюкеном некому соревноваться. Разве что пустому типа "чужехищник".... Короткий разговор: слово за слово, ничего не значащие фразы, холодные и равнодушные советы, злые и горькие попытки язвить с его стороны, холодная стенка равнодушия, которую такими жалкими попытками, конечно же, не пробить... Пакость!
Рюкен нажимает на кнопку сброса и устало собирает свои документы, направляясь домой. Исида Урью подходит к столу и решительно пишет в тетради наконец отлившееся в чеканную форму определение: - Одиночество - это непонимание. И закрывает тетрадь. Приближается ночь - время охоты на пустых.