Гондолин - был, и был прекрасен.
Эгалмот же... да какой там нафиг Эгалмот, когда то и дело оговариваешься, называя друга и соседа вместо Галдора - Лумнором; когда стены твоего дома отстроены на том месте, где арверниэнская крепость держала оборону; когда на лучный турнир мы идём через мост и дальше, тайной баларской тропой, по которой я уже, кажется, и с завязанными глазами пройду, и во главе процессии маячит рыжая грива некоего нолдо...
Нет, взаимодействие таки было. И друзья, и свадьба дочери, и эпичная куйня, которую было слышно по всему городу. Но - Дом мой, прости меня: я честно упинывал этого старого параноика Аннаэля берцами в угол, но пока что, похоже, это нереально.

...А потом, после игры, я сделал то, чего мне так не хватало эти две недели: напился в трэш и пошёл петь. Слово за слово, кубок за кубком, одна песня за другой... вот так и выползло на то, на что выползло: на поминальную ночь баларского десанта. До утра мы досидели вдвоём с Реньяненом, и под конец нас уже несло по всем кочкам, мирам и эпохам, и все песни были про футбол, а какие не про футбол - те про мяч или про ворота.
А потом - прежде чем ложиться спать - я всё-таки пошёл на Балар. И прошёл тропой мимо маяка, касаясь стволов ладонями, и стоял там, на краю поля, полускрытого волнами тумана, под уже посветлевшим небом, и пел встающему солнцу "Северо-запад".
Я помню вас. Я ещё вернусь.