Сумбурный обрывок глюка, записанный по живому, художественности можно не искать...Тот, кого я держу на прицеле, кажется, мне знаком. Был. Когда-то.
Отпуская тетиву, я запрещаю себе узнавать. Иначе я не смогу пустить стрелу; уже - не смог, всего лишь час назад: в их предводителя, того, рыжего. А надо было: и ради нас - и ради него самого.
На охоте мне случалось видеть, как раненый зверь, обезумев от боли, несётся, не разбирая дороги, набрасываясь на любого, кто попадётся ему на пути. Насколько же больно должно быть эльфу, чтобы он набросился на таких же эльфов?..
Нет. Я такого даже представить не в силах.
Увижу его снова - постараюсь выстрелить как можно метче. Чтобы с одного раза. Чтобы - быстро и легко.
Это единственное, чем я ещё могу отблагодарить его за то, что он когда-то сделал для меня.
...А потом бой докатывается прямо до нас, и лук приходится бросить - я уже не успею натянуть тетиву; выхватываю меч, отражаю удар, бью в ответ...
- Вашими мечами удобней драться, чем ножом. Я хочу, чтобы никто больше не смог меня так запросто взять.
Удар. Блок. Удар.
- Не рановато ли ты взялся за оружие?
- Нет. Я должен научиться защищать себя.
Чужая стрела, звякнув, отскакивает от наплечника. Хорошие доспехи делают нолдор: и прочные, и удобные.
- Ты лёгкий и не очень-то рослый, так что делай упор не на силу, а на ловкость. И учись бить снизу.
Уворачиваюсь, ныряю под чей-то клинок, подсекаю в колено...
Снова.
Снова.
Снова.
Пусть бы это был сон. Как тот повторяющийся кошмар, в котором я снова задыхаюсь от пыли Анфауглит, снова чуть не глохну от рёва орочьих рогов, и сине-серебряное знамя почти теряется в чёрной тени ангбандских стен.
Но в прорези шлемов на меня смотрят совсем не орочьи глаза; и в этих глазах до сих пор мерцают искры сгинувшего нездешнего света, и эта реальность страшней любого кошмара.