05.08.2010 в 15:07
Пишет Арлена:Саратов. Сары-тау. Желтая гора.
Я ждал. Каждый голос птицы, каждая травинка
вонзались в меня, как бронза.
Я молился - не знаю, какому богу...
(Мэри Рено. "Тезей")
От Москвы до Саратова шла по трассе. Это была самая жесткая из моих трасс. Очень опасная, но потрясающе интересная. И безумно красивая.
Я больше не буду ходить автостопом восточнее Москвы. И другим не советую. Есть риск - а есть безрассудство. Однако даже в дороге я ни минуты не пожалела об этом последнем опыте...
читать дальше...До Рязани все было вполне цивилизованно. Но на въезде в Пермскую область постепенно началось средневековье - причем не в самом романтическом смысле этого слова. )
В придорожных городках царило запустение. Заброшенные базары, разбитые витрины, сорванные крыши. Ветер, гнавший по улицам крупный мусор.
Пейзажи в духе Стивена Кинга или фильмов о будущем человечества после мировой катастрофы.
Зато под Пермью начиналась степь. И я опьянела от нее, несмотря на палящее солнце и пыль, поднимающуюся выше человеческого роста.
Если кто не был в степи, то главное там - не только Вечное Небо. Хотя оно, конечно, в первую очередь.
Степные холмы. Грудь земли.
Необоримая сила, накатывающая волнами, сводя с ума запахом и оттенками трав. Даже в выгоревшей под солнцем степи цвета более пронзительны и разнообразны, чем где-бы-то ни было.
Когда видишь, как легко потеряться в этом огромном пространстве - путнику...всаднику...грузовику...самолету...мегаполису.
И вот уже сам уносишься темной точкой вслед за низко парящей птицей. Кувыркаешься по траве, скользишь над землей, поддерживаемый ее мощным дыханием.
Но это все днем. А на закате дорога становится по-настоящему опасной.
Степь поглощает города. Мир возвращается к началу.
Но люди привыкли жить так, как жили. И, конечно же, они в ужасе.
Кто-то прячется за забором своей усадьбы. Деревни в тех краях выглядят гораздо более обжитыми - и в этом надежда. Кто-то отправляется искать счастья на запад. А кто-то в отчаянной лихости гоняет по дорогам и занимается...много чем. Причем вечером наступает уже полный беспредел.
Ночь пришлось провести в тополиной роще у дороги, прижавшись спиной к стволу дерева. Провожая осторожным взглядом неадекватных личностей на машинах, пьяных дальнобойщиков, располагавшихся на ночлег и стаи собак, бродящих в окрестностях.
Я никогда не встречала такого прессинга со стороны дальнобойщиков и такого количества водил "под кайфом". Там же познакомилась с "бличевыми", встретив их уже совсем в небывалом количестве.
Эти женщины ездят с дальнобойщиками в рейсы, возлежа чуть ли не на шкурах под балдахинами. Обращаются с ними как с королевами.
- А что, современные гетеры. - усмехнулась я. Жаль только, не Таис с подругами...
- Да уж, те были оригинальнее. - согласился дальнобойщик, в юности читавший Ефремова.
Не доезжая до Перми, я увидела странное и прекрасное зрелище.
Мордовская деревня, жители которой переоборудовали свои дома в постоялые дворы. И почти каждое такое место - произведение искусства.
Я обязательно поеду туда на машине с друзьями и обойду всех. О ком-то, может быть, даже напишу...
От Перми меня забрал саратовский интеллигент, работающий в Москве. Это была большая удача. Всю оставшуюся дорогу я медитировала на степь и вяло рассказывала о своих приключениях.
Саратов. Сары-тау. Желтая гора.
Город, в котором я впервые огласила вселенную громким криком.
Город, медленно проступивший из дрожащего знойного марева на нашем пути.
Как мираж. Как фантазии Макса Фрая.
Степные горы. Золотистый туман. Белое небо. Пирамидальные тополя.
Живя ребенком в Саратове, я любила их, но воспринимала как должное.
Надо было надолго покинуть одну из моих исторических родин - чтобы потом снова все это увидеть...
Меня встретили старые друзья.
Жила у прекрасной Ланки и ее очаровательных дочерей.
Мы бродили по горам, купались в Волге, ездили на фестиваль "Время Колокольчиков".
Волга. Итиль. Главная артерия. Переселение народов.
В строящейся этнической деревне на Соколовой горе уже есть украинский хутор, мордовская община, армянский двор, чеченский замок и даже кафе "Согдиана".
Останец "Три Монаха" наверняка имеет более древнюю историю, чем само христианство. Можно выдвигать версии...
И горы. Степные горы. Где хочется лечь грудью - на грудь горы и тихо раствориться в воздухе.
Саратов тоже потихоньку исчезает. На окраинах - такое же запустение, как и в городах вдоль дороги.
В центре еще что-то делают. Но вокруг города медленно и неуклонно набирают силу древние холмы. Соколовая гора, Лысая...
И даже в центре, даже на проспектах чувствуется дыхание земли.
Степная трава, песчанно-каменистые склоны. Отказавшие коммуникации. Вздыбившийся асфальт.
Это не трагедия. Не мировая катастрофа. Города - не люди, у них не те сроки. Все произойдет очень мягко и медленно. Кто захочет, успеет подготовиться.
А Саратов даже рад этому. Он устал. Он уже наполовину растворился в золотистом знойном мареве. В туманной дали памяти.
Он знает, что породило его - и до сих пор баюкает в своих огромных ладонях. Степь. Холмы. Волга.
Здесь были скифы...
URL записиЯ ждал. Каждый голос птицы, каждая травинка
вонзались в меня, как бронза.
Я молился - не знаю, какому богу...
(Мэри Рено. "Тезей")
От Москвы до Саратова шла по трассе. Это была самая жесткая из моих трасс. Очень опасная, но потрясающе интересная. И безумно красивая.
Я больше не буду ходить автостопом восточнее Москвы. И другим не советую. Есть риск - а есть безрассудство. Однако даже в дороге я ни минуты не пожалела об этом последнем опыте...
читать дальше...До Рязани все было вполне цивилизованно. Но на въезде в Пермскую область постепенно началось средневековье - причем не в самом романтическом смысле этого слова. )
В придорожных городках царило запустение. Заброшенные базары, разбитые витрины, сорванные крыши. Ветер, гнавший по улицам крупный мусор.
Пейзажи в духе Стивена Кинга или фильмов о будущем человечества после мировой катастрофы.
Зато под Пермью начиналась степь. И я опьянела от нее, несмотря на палящее солнце и пыль, поднимающуюся выше человеческого роста.
Если кто не был в степи, то главное там - не только Вечное Небо. Хотя оно, конечно, в первую очередь.
Степные холмы. Грудь земли.
Необоримая сила, накатывающая волнами, сводя с ума запахом и оттенками трав. Даже в выгоревшей под солнцем степи цвета более пронзительны и разнообразны, чем где-бы-то ни было.
Когда видишь, как легко потеряться в этом огромном пространстве - путнику...всаднику...грузовику...самолету...мегаполису.
И вот уже сам уносишься темной точкой вслед за низко парящей птицей. Кувыркаешься по траве, скользишь над землей, поддерживаемый ее мощным дыханием.
Но это все днем. А на закате дорога становится по-настоящему опасной.
Степь поглощает города. Мир возвращается к началу.
Но люди привыкли жить так, как жили. И, конечно же, они в ужасе.
Кто-то прячется за забором своей усадьбы. Деревни в тех краях выглядят гораздо более обжитыми - и в этом надежда. Кто-то отправляется искать счастья на запад. А кто-то в отчаянной лихости гоняет по дорогам и занимается...много чем. Причем вечером наступает уже полный беспредел.
Ночь пришлось провести в тополиной роще у дороги, прижавшись спиной к стволу дерева. Провожая осторожным взглядом неадекватных личностей на машинах, пьяных дальнобойщиков, располагавшихся на ночлег и стаи собак, бродящих в окрестностях.
Я никогда не встречала такого прессинга со стороны дальнобойщиков и такого количества водил "под кайфом". Там же познакомилась с "бличевыми", встретив их уже совсем в небывалом количестве.
Эти женщины ездят с дальнобойщиками в рейсы, возлежа чуть ли не на шкурах под балдахинами. Обращаются с ними как с королевами.
- А что, современные гетеры. - усмехнулась я. Жаль только, не Таис с подругами...
- Да уж, те были оригинальнее. - согласился дальнобойщик, в юности читавший Ефремова.
Не доезжая до Перми, я увидела странное и прекрасное зрелище.
Мордовская деревня, жители которой переоборудовали свои дома в постоялые дворы. И почти каждое такое место - произведение искусства.
Я обязательно поеду туда на машине с друзьями и обойду всех. О ком-то, может быть, даже напишу...
От Перми меня забрал саратовский интеллигент, работающий в Москве. Это была большая удача. Всю оставшуюся дорогу я медитировала на степь и вяло рассказывала о своих приключениях.
Саратов. Сары-тау. Желтая гора.
Город, в котором я впервые огласила вселенную громким криком.
Город, медленно проступивший из дрожащего знойного марева на нашем пути.
Как мираж. Как фантазии Макса Фрая.
Степные горы. Золотистый туман. Белое небо. Пирамидальные тополя.
Живя ребенком в Саратове, я любила их, но воспринимала как должное.
Надо было надолго покинуть одну из моих исторических родин - чтобы потом снова все это увидеть...
Меня встретили старые друзья.
Жила у прекрасной Ланки и ее очаровательных дочерей.
Мы бродили по горам, купались в Волге, ездили на фестиваль "Время Колокольчиков".
Волга. Итиль. Главная артерия. Переселение народов.
В строящейся этнической деревне на Соколовой горе уже есть украинский хутор, мордовская община, армянский двор, чеченский замок и даже кафе "Согдиана".
Останец "Три Монаха" наверняка имеет более древнюю историю, чем само христианство. Можно выдвигать версии...
И горы. Степные горы. Где хочется лечь грудью - на грудь горы и тихо раствориться в воздухе.
Саратов тоже потихоньку исчезает. На окраинах - такое же запустение, как и в городах вдоль дороги.
В центре еще что-то делают. Но вокруг города медленно и неуклонно набирают силу древние холмы. Соколовая гора, Лысая...
И даже в центре, даже на проспектах чувствуется дыхание земли.
Степная трава, песчанно-каменистые склоны. Отказавшие коммуникации. Вздыбившийся асфальт.
Это не трагедия. Не мировая катастрофа. Города - не люди, у них не те сроки. Все произойдет очень мягко и медленно. Кто захочет, успеет подготовиться.
А Саратов даже рад этому. Он устал. Он уже наполовину растворился в золотистом знойном мареве. В туманной дали памяти.
Он знает, что породило его - и до сих пор баюкает в своих огромных ладонях. Степь. Холмы. Волга.
Здесь были скифы...