Нет иного рассвета, чем в нас // Whatever happens
Мы с мелкой на Паниконе:
Надо будет ей на следующий год прикид соорудить.
Надо будет ей на следующий год прикид соорудить.
Невежливый мальчик Куросаки Ичиго говорит о себе «орэ». Это грубоватое, подчеркнуто мужское «я», непригодное для употребления в разговоре с уважаемыми старшими, в публичной речи. Невежливое такое «я», в общем. Уличное.
Есть еще Укитаке, которого мы привыкли считать милым и вежливым. А меж тем он тоже врагам говорит «кими», а своим вообще «омаэ». «Омаэ» — грубоватое, просторечное «ты», не оскорбительное, но и не вежливое, чисто мужское. Так обращаются к приятелям, а незнакомцам таким образом демонстрируют, что те не заслужили особенного почтения. Так обращается Ичиго к Урю. Урю, что интересно, говорит ему «кими», и вовсе не в уменьшительно-ласкательном смысле.
Одними простыми формами говорить невежливо. Грубо и некрасиво. Поэтому зачастую их смягчают всякими дополнениями и навесками. Скажем, заявить «что-то там ару» («есть, имеется») может себе позволить только человек без особенных тормозов и оглядки на чувства окружающих. Поэтому в ход идут субстантиваторы («ару но да/н да»), информативные частицы («да нэ» — приглашает согласиться с высказанным мнением, «да ё» — показатель введения какой-то новой информации, «да ё нэ» — и то, и другое разом), обрыв предложения на полуслове («кэдо», «да га»), смягчающие частицы («са», «на», «ва»). Порой этих навесок больше, чем содержательной части предложения. Даже чисто мужские и грубоватые частицы «дзэ» и «дзо» — все равно скругляют и смягчают фразу. На «дзо» говорят Гриммджо, Ичиго и Укитаке, Кёраку предпочитает гораздо более мягкое «са», Бьякуя обрывает фразы и использует так называемую пятую глагольную форму — предположительную. Ямамото и Йоруичи — характерное для речи стариков, то есть архаичное «дзя но». Рукия хотя и использует не совсем уместное для девочек «да» (в женской речи глагол-связка чаще опускается), но смягчает его субстантивацией: «н да», как и Тацки. Очень много недосказанностей, срединных глагольных форм (это показатель незавершенности фразы) и разных частиц в речи Орихиме.
Ко всем упомянутым способам расцветить речь персонажей еще добавим стяжения. Это явление нам отчасти знакомо, в русском языке существует его приблизительный аналог: «щас» вместо «сейчас», «здрасте» вместо «здравствуйте». Однако в японском обычно стяжению подвергаются два слова: долженствование «накэрэба наранай» превращается в «накя», показатель частичной завершенности «-тэ ойтэ» в «тойтэ» и так далее. В отличие от русского, стяжение не всегда означает сниженнную речь, зато часто указывает на диалектизмы: например, «коря» вместо «корэ ва» — показатель того, что персонаж говорит на кансайском диалекте. Символика диалектов — отдельный предмет, его мы рассматривать специально не будем, скажем только, что кансайский в художественном произведении часто призван придавать персонажу комедийности и определенной странности, необычности не всегда в хорошем смысле слова. На разных вариантах кансайского говорят Ичимару Гин и Хирако Шинджи.